Власти Казахстана не препятствуют формированию образа внешнего врага в виде России

Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев анонсировал 16 марта проведение крупных политических и административно-территориальных реформ, поданных как создание «Нового Казахстана», что вызвало бурное обсуждение в обществе. Анализ данных преобразований актуален после известных январских событий.

Известный казахстанский политолог Максим Казначеев ответил на ряд вопросов «ПолитНавигатора» и прокомментировал эти процессы, связанные с созданием «второй республики».

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

ПолитНавигатор: Президент в своей речи заявил о необходимости кардинальных реформ с целью избежать застоя, заметив также, что «январские события в некоторой степени стали следствием отечественного застоя». Получается, что 30-летний период характеризуется термином, несущим негативный смысл. В связи с этим можно ли ожидать скоро и своего XX съезда с разоблачением «культа личности»? А также может ли усилиться борьба сторонников президента с семьей Назарбаева на фоне арестов его племянника и свата?

Максим Казначеев: Президент Токаев и новая элита делают ставку на системное противопоставление себя эпохе Нурсултана Назарбаева. Они рассчитывают таким образом «оседлать» протестные настроения, сфокусировать их на фигуре экс-президента. Поэтому и реализуют сценарий «демонизации» старой элиты.

На самом деле новые лица, которых Токаев позиционирует как членов свой команды, начинали свою карьеру еще во времена Назарбаева, и являются продуктами той эпохи. Ничего принципиально нового они обществу предложить не могут. В этом и заключается суть пресловутой «преемственности» политического курса Токаева – с высокой долей вероятности идет процесс формирования имиджа «Елбасы 2.0» для действующего президента.

А демократическая риторика власти со временем будет свернута – как только Токаев почувствует, что полностью контролирует внутриполитические процессы.

Если же затрагивать вопрос борьбы новой и старой элиты, то этот процесс постепенно набирает обороты. И причина предельно проста – перераспределение собственности в пользу новой бюрократии и лиц, которые с ней связаны. А потому аресты бизнесменов из «пула Назарбаева» будут продолжены. В этом есть и логика внутриполитической борьбы: Токаеву нужно «выпотрошить» все «кошельки Назарбаева», чтобы исключить возможность финансирования очередной попытки государственного переворота с их стороны.

ПолитНавигатор: Президент заявляет об «окончательном переходе от суперпрезидентской формы правления к президентской республике с сильным парламентом», но в то же время лишь 30% мест в нижней палате Парламента и в маслихатах будут формироваться по мажоритарной схеме с сохранением Сената и АНК. При этом еще упоминается и Курултай. Не кажется ли вам, что это достаточно половинчатые преобразования?

Максим Казначеев: Проблема несколько шире – это бессистемные преобразования. И тому есть несколько причин:

– Статус Курултая не определен. Если это консультативно-совещательный орган при президенте, то как будут соотноситься его рекомендации с работой парламента? Если президент начнет апеллировать к рекомендациям Курултая в законодательной работе, то не получим ли мы де-факто второй парламент? Будут ли рекомендации Курултая обязательными к рассмотрению парламента, и чья позиция – Курултая или парламента – будет иметь больший вес? На эти вопросы ответов у власти нет.

– Сам по себе возврат к смешанной системе выборов Мажилиса и маслихатов не гарантирует усиления их статуса и полномочий. В конце концов, до 2007 года Мажилис и так избирался по мажоритарно-пропорциональной схеме. И мы не можем говорить, что тот состав Мажилиса был дееспособен.

– Сохранение Сената при переходе к мажоритарным выборам в Мажилис дает неоправданно большие преференции региональным элитам. Не исключено, что Токаев таким способом пытается заручиться их поддержкой. Вообще, сохранение такого органа власти как Сенат в унитарном государстве вызывает ряд вопросов.

_{В целом, усиление парламента можно было провести намного проще – через придание права партии, победившей на выборах, выдвигать кандидатуру премьер-министра и формировать правительство. Но на этот очевидный шаг Акорда не идет, поскольку в таком случае институт президента станет декоративной надстройкой над политической системой страны – по аналогии с формальным статусом поста президента во многих европейских странах.}

ПолитНавигатор: Как вы считаете, решение о создании новых областей и областных центров реально приведет к преодолению кризиса государственного управления? Или это направлено на дробление региональных элит для их лучшего контроля со стороны центра?

Максим Казначеев: Правильнее будет говорить о восстановлении ранее существовавших регионов – фактически речь идет о бывших Жезказганской, Семипалатинской и Талдыкорганской областях просто под новыми названиями. Да, это решение отвечает интересам региональных элит, открывает для них новые возможности – как с политической, так и с экономической точек зрения.

_{Новые фигуры в восстановленных регионах получат прямой доступ к бюджетным дотациям (а все заявленные области будут дотационными) и государственным активам. Своим статусом и собственностью они будут обязаны только Токаеву, и Акорда рассчитывает на их внутриэлитную лояльность в будущем.}

Преодолеть кризис государственного управления данная мера позволит лишь отчасти – в команде Токаева острый дефицит чиновников, способных к более или менее устойчивому управлению крупными регионами. А управленцев низшего звена, на уровне районов, существенно больше. Логика дробления регионов и заключается в том, чтобы создать более компактные административно-территориальные образования, на которых будет легче поддерживать порядок менее квалифицированным управленцам.

Максим Казначеев.

Если этот бюрократический эксперимент окажется удачным, то вполне может быть растиражирован на существующие области Южного и Западного Казахстана (особенно, такие крупные как Туркестанская и Актюбинская области, которые также могли бы быть разделены по аналогии с Алматинской, Карагандинской и Восточно-Казахстанской областями).

ПолитНавигатор: Касым-Жомарт Токаев заявил о намерении выйти из правящей партии «Аманат» в целях осуществления принципа равноудалённости. Остается ли в таком случае партия фаворитом, раз был проведен недавно ребрендинг, или ставка будет сделана на группу новых партий сателлитов? И какова, по вашему мнению, дальнейшая судьба парламентских Народной партии Казахстана и «Ак Жола»?

Максим Казначеев: Пока нет признаков того, что действующий состав Мажилиса не устраивает Токаева. Даже если в составе нижней палаты и есть нелояльные депутаты, то их можно вывести путем ротации. Текущий состав Мажилиса управляем и в этом смысле отвечает задаче поддержания внутриполитической устойчивости. А потому до проведения следующих парламентских выборов партия «Аманат» в любом случае будет выполнять функции партии власти.

Процесс регистрации новых партий только набирает обороты. Пока сложно сказать какой сценарий трансформации партийного пространства выбран Акордой – консервативный или радикальный. Целый ряд фигур, аффилированных с властью, заявили о намерении создать новые партийные структуры.

Когда этот процесс будет завершен, то уже существующие партии – как парламентские (НПК и «Ак жол»), так и непарламентские («Ауыл» и ОСДП), – будут работать в условиях жесткой конкуренции. Конкретные уровни электоральной поддержки партий сейчас определить невозможно, опять же по причине того, что мы не знаем всего списка потенциальных партий-участниц следующего избирательного цикла.

ПолитНавигатор: Было анонсировано в выступлении президента и снижение порога для регистрации партий до 5 тысяч человек. Но складывается такое ощущение, что инициативные группы, заявившие о создании новых политических образований, сплошь национал-либерального или национал-патриотического толка. Не ожидает ли нас снова однотонная политическая сцена, поддерживающая этнократию?

Максим Казначеев: Снижение порога для регистрации партий не означает либерализации функционирования партийного поля. Ведь сама процедура регистрации остается разрешительной – по усмотрению минюста. А потому сложно представить регистрацию нелояльных партий, не подконтрольных Акорде.

Можно прогнозировать появление трех-четырех новых партийных структур умеренной оппозиции, так называемых «конструктивных критиков» власти. Их лидерами станут фигуры, ранее участвовавшие в работе Национального совета общественного доверия.

Если говорить о преобладании националистической риторики у потенциальных инициативных групп, то это вполне закономерный итог общей деградации идеологической политики государства. Кроме того, нужно учесть, что уже сформировавшаяся этнократическая модель государственного строительства будет воспроизводить только те общественные объединения, которые будут отвечать укреплению этой самой этнократии.

Н_{ационализм и формирование образа внешнего врага – это инструменты, которыми власть пытается управлять социумом. Других рычагов, другой «модели будущего» у Акорды уже нет. Сама кадровая политика последних двух месяцев обрекает Токаева и его команду на интеллектуальное банкротство.}

ПолитНавигатор: Можно ли также ожидать в этом году досрочных выборов в Мажилис и маслихаты после внесения провозглашенных поправок в Конституцию и законодательство страны?

Максим Казначеев: Ожидать можно – трансформация законодательства и регистрация новых партий займут примерно пять-шесть месяцев. Однако к концу года, по прогнозам, резко ухудшится социально-экономическая обстановка, а соответственно, вырастет градус социальной протестности. Проводить досрочные выборы в такой ситуации будет рискованно.

Нужно принять во внимание, что действующий Мажилис в целом вполне управляем. А потому и следующий парламентский избирательный цикл можно проводить в конституционные сроки. Если правительству удастся переломить текущие негативные социально-экономические тренды, то выборы 2026 года Акорда выиграет.

Токаев и партия власти уже сейчас могут рассчитывать на электорат севера, центра и востока страны. В южных областях примерно 50 на 50, при том, что Алматы перестал быть основным «оппозиционным» регионом после январских событий. Таким образом, потенциальные оппоненты Токаева могут рассчитывать только на мобилизацию электората Западного Казахстана – но это всего около 2 млн. избирателей.

Фрагментация партийного пространства между 9-10 партиями приведет к тому, что почти все из их будут балансировать на грани проходного барьера в 5%. Возможно, что партия «Аманат» потеряет конституционное большинство в нижней палате. Но и потенциальные конкуренты не станут сильнее – ведь общее количество депутатских мест, распределяемых по партийным спискам, существенно уменьшится.

ПолитНавигатор: Президент Токаев призвал журналистов не работать по заказам извне. Кого он по-вашему мнению имел ввиду? Тех журналистов и СМИ, которые работают на западные фонды или, наоборот, сотрудничающих с российскими изданиями? Или речь вообще идет о беглых олигархах или уехавших членах семьи?

Максим Казначеев: Думаю, что все эти источники. Акорда обеспокоена информационной открытостью Казахстана и низким уровнем доверия населения официальным СМИ. Это трактуется как угроза информационной безопасности. При этом работать в конкурентной среде казахстанские СМИ не в состоянии. Поэтому административное давление на внешние информационные каналы остается единственным способом поддержания позитивного имиджа власти.

Это наиболее ярко проявилось в период январских событий – когда власть просто отключила интернет по всей стране, и оставила население в информационном вакууме. При этом на действия мародеров и погромщиков этот шаг никак не повлиял – у них были заранее подготовлены альтернативные каналы связи и координации.

Во всех кризисных ситуациях последних месяцев Акорда не смогла обеспечить адекватное информационное сопровождение своих политических действий. А потому и перешла к риторике угроз в адрес независимых СМИ.

ПолитНавигатор: Есть ли в этом послании Токаева сигнал для Запада? Типа, смотрите в отличие от соседней России мы тут проводим реформы и либерализируем систему. И какие вообще геополитические предпочтения или намёки можно увидеть в данном послании?

Максим Казначеев: Токаев хотел бы вернуться к прежнему формату многовекторной внешней политики. Однако не доверяет Западу – ведь старая элита очень тесно связана с интересами Великобритании и США. Есть вероятность, что январская попытка переворота координировалась извне. Поэтому явных геополитических месседжей в послании Токаева не ощущалось.

Военное сотрудничество Казахстана и США обсудили в Министерстве обороны.

Риторика реформ нужна Акорде как способ минимизации риска введения санкций со стороны Запада по итогам расследования январских событий, а также иным фактам нарушения прав человека. Еще в начале 2021 года Европарламент принял резолюцию с требованием введения персональных санкций в отношении казахстанских чиновников и руководителей силового блока, подозреваемых в нарушении прав человека. Однако эта резолюция носит лишь рекомендательный характер и пока не принята к реализации. Акорда рассчитывает на диалог с США и ЕС по вопросу санкций, и позиционирует предлагаемые политические реформы как своеобразную «дорожную карту».

_{В целом, казахстанская политическая элита заняла выжидательную позицию относительно текущих геополитических процессов. Развитие событий на Украине будет иметь решающее значение. Если Кремль сможет добиться заявленных политических целей, то и внешнеполитическая риторика Акорды станет более пророссийской. Если же военная кампания будет затягиваться, то и шансы возвращения Акорды к прежнему формату многовекторности возрастут.}

Уже сейчас профильные структуры Акорды, отвечающие за информационную политику, не препятствуют формированию образа внешнего врага в виде России многочисленными западными фондами и СМИ, а также отдельными политическими активистами, в том числе, позиционирующими себя как провластные. Хотя официальная позиция Акорды была заранее заявлена как нейтральная.