Украина должна стать Донбассом

Секретный последний пункт Минских cоглашений для Киева – «Застрелитесь». Донбасс не будет амнистировать «участников АТО». Кому и как лечить Украину. Киев действует методами ИГИЛ и ан-Нусры и держит в заложниках 30 миллионов мирных жителей. Обмен «всех на всех» не может состояться, потому что украинская сторона убивает пленных.

О тяжёлом пути очищения Украины, о роли Донбасса и России в этом очищении, обозревателю ПолитНавигатора Валентину Филиппову рассказал политолог, советник главы ДНР Александр Казаков.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в Telegram, Facebook,  Одноклассниках или Вконтакте

Валентин Филиппов: Это правда, что ввели таможенные пошлины с 1 декабря для предприятий Донбасса в России?                         

Александр Казаков:  Ой, я слышу это двадцатый раз. Но ни одного официального подтверждения я не видел.

Валентин Филиппов: То есть не было такого? Никакие предприятия Донбасса не обращались к руководству с тем, что Россия останавливает фуры с продукцией?                         

Александр Казаков:  Нет. А вообще ситуация на границе, в том числе то, что, что касается таможни, она очень подвижная, связана с конкретным моментом, я не могу подтвердить, что какие-то пошлины введены. Особенно со стороны России.

Валентин Филиппов: Хорошо. Ладно. Александр, здравствуйте!                         

Александр Казаков:  Добрый день!

Валентин Филиппов: Александр, сейчас все говорят, что надо как-то дистанцироваться от Украины. Все говорят: «Та пусть они там сами переварятся, пусть одумаются, пусть поймут». Так говорят в Российской Федерации. Так говорят иногда даже на Донбассе, подчёркивая, что области надо забрать. Вот Запад перестал деньги давать. Вместе с тем вокруг Украины с трёх сторон границы России. С четырёх даже, если Приднестровье считать. Никаких естественных преград нет. В конце концов, это язва на нашем теле.

Александр Казаков: Да и границ-то нет, по существу.

Валентин Филиппов: Кому на плечи всё-таки ляжет эта беда, которая происходит? Вот эта нищета, разгул преступности. Кому придётся с этим всем справляться?                        

Александр Казаков: Ну, как кому? Тому, кого касается непосредственно. Соединённых Штатов не коснётся. Европейцев – да. При любом исходе. А бремя выправления ситуации и спасения, по большому счёту, подчёркиваю, народа украинского, ляжет на братьев. Как иначе?

В вашем вопросе, в том, что «пусть она там сама разбирается», здесь надо разделять эмоциональный подход и рациональный.  Эмоционально – да. Всем хочется шторку задвинуть, и не видеть этого всего, потому что устали. Люди эмоционально устали за эти почти три года. Три года этого беснования на той стороне. Эмоционально понятно. Но должна быть определённая часть людей, которые к этому вопросу подходят рационально. Это касается и государственных деятелей, и политиков, и военных. И в этой связи я такое сравнение уже приводил: если на лестничной площадке в соседней квартире разлагается непонятно что, то вы можете сколько угодно говорить, что вас это не касается, но вы живёте рядом и этим дышите. А потом, в конце концов, можно и трупным ядом заразиться.

Валентин Филиппов: Можно-можно.                         

Александр Казаков:  Это звучит довольно жёстко, может быть, но это правда. Ну, как от этого отгородиться? Это сравнимо с проблемами экологии. Ветер дует, он не знает, где граница. Если Запорожская АЭС жахнет, атомному облаку плевать, где ДНР, граница Российской Федерации, оно, кстати, по розе ветров пойдёт на северо-восток. Со всеми вытекающими туда уже, в Воронеж. Так же политика, это своего рода проблема экологии. То есть та политика, которая наполнена миазмами, она отравляет всё вокруг.

Если максимально благоприятно, Трамп, занятый другими проблемами, говорит: «Я, вообще, не знаю, где эта Украина»….

Валентин Филиппов:  Я думаю, что, скорее всего, так и будет.                        

Александр Казаков: Вот вспомнит, как его кинули.  Спасибо Шарию, раскопал эту историю. Уже председатель Госдепа. И он скажет: «Ну, а кому можно передать палочку?» Ну, понятно, что Германии. Германия скажет: «Да, ладно! У нас тут выборы осенью. Нам, вообще, не до этого». Франции? Та у них, вообще, вот они, выборы.

На самом деле, палочку-то, взять некому. В результате, либо искать какие-то новые форматы, а от «минска» отойти нельзя, это резолюция Совбеза. Получается, на той стороне никто не хочет этим заниматься.

Валентин Филиппов: Логично.                         

Александр Казаков:  И тогда логично сказать России: «Ну, давайте вы уже как-то разбирайтесь, а мы потом посмотрим, что получается». При таком варианте развития событий начнётся политическое переформатирование Украины, но с непредсказуемым результатом.

Там нет ни одной политической силы, на которую можно положиться.

Валентин Филиппов: Так всегда было.                         

Александр Казаков:  Там, по крайней мере, были, условно говоря, более здравомыслящие. Возьмём ту же бывшую Партию Регионов. Или бывшую КПУ. Хоть так. А их-то просто нет. На кого ни посмотри в Киеве, это либо ультра-наци, либо просто нео-наци. Выбор такой, что ни один человек, ни два, ни три не помогут. Опереться реально не на кого. Проводить сейчас выборы? Кто их будет проводить? Кто будет считать? Кто будет смотреть за тем, чтоб не взрывали избирательные участки. Там какой-то кромешный ад получится. Поэтому при самом благоприятном стечении обстоятельств, если у нас пропадает западный противник, скажем так, на время, то там тоже совершенно не понятно. И при этом всё равно, возвращаясь к началу вопроса, скажут России:  «Давайте как-нибудь сами».

И тогда, мне представляется, единственное место, где можно найти хотя бы кадровый ресурс, это Донбасс.

Валентин Филиппов: Но, к сожалению, на Донбассе населения не так много. Знаете, был очень старый анекдот, когда Янукович пришёл к власти: “На Донбассе невозможно мужчине выйти на улицу.  Его тут же хватают и везут в какой-нибудь регион губернатором.

Я думаю, что тогда будет самая большая волна беженцев с Донбасса, потому, что, ну, сколько можно управлять этой страной?                       

Александр Казаков:  Ну, во всяком случае, тот кадровый ресурс, который наработан в Донбассе за два года и который, при всех сложностях и противоречиях показал свою эффективность, я могу говорить за Донецк, здесь есть государство. При том, что всё предыдущее государство разбежалось, как тараканы. Здесь реально с нуля. То тогда кадровый ресурс надо черпать здесь. Знаете, есть такой слоган, когда бандеровцы говорят, что Донбасс должен стать Украиной,  часто здесь им отвечают, что Украина должна стать Донбассом. И здесь только половина шутки.

Потому что при нынешних обстоятельствах, если посмотреть, как люди живут здесь, – это жизнь трудная, но здоровая. И как люди живут там. Она тоже трудная, но она ещё и не здоровая, если не сказать больная. Тогда, Украина должна стать Донбассом, в этом есть определённый вектор. И самое главное, что это вектор развития.

Избавиться от Украины не получится у нас никогда. Ни у России, ни у Донбасса, ни у Белоруссии. Сколько угодно можно говорить, что они не братья. Что они предали. Ой, Господи, у нас есть болгары, которые нас предают столько раз, сколько мы их спасали.

Валентин Филиппов: Предательство болгар я, как раз, понимаю. Они в другой экономической системе. Они в другом регионе живут. Они просто вынуждены со своими соседями союзничать, а не с далёкой Россией.

Александр Казаков: Я бы не стал, Валентин, искать рациональные причины для предательства. Оставим предательство предательством.

Валентин Филиппов: Ну, может оно и не предательство. Они просто оттуда. Они там. А Украина-то здесь.                           

Александр Казаков: И никуда не денется.

Валентин Филиппов: Да. Колёсиков нет у неё.                           

Александр Казаков:  Совершенно верно. Поэтому на своём недавнем выступлении здесь по итогам года я сказал, что бремя ответственности за будущее Украины лежит, в том числе, на Донбассе, а особенно, на России. Потому, что деваться некуда.

Валентин Филиппов: Я очень скептически отношусь к средствам массовой информации и социологам различным. Но вот на Украине пошла такая волна, вполне такие себе свидомые ресурсы пытаются выдавать социологию. И эта социология очень такая пророссийская. То у Гонопольского 70% населения высказывается, что хотело бы жить в Советском Союзе. То сейчас знаменитый Центр Разумкова выдал интересную социологию, о том, что 40%, по крайней мере Востока Украины, в случае войны с Россией готовы сдаться сразу, а ещё 70% хочет помогать российским войскам.

Они, правда, подчёркивают, что на Западе Украины одна ситуация, на Востоке другая. Это без учёта Донбасса и Крыма. То есть, когда они говорят «Восток Украины» они имеют в виду Днепропетровск, Запорожье….                            

Александр Казаков:  Новороссию.

Валентин Филиппов: Да, Новороссию.  И с моей точки зрения, подобные результаты появляются не просто так.                          

Александр Казаков: Конечно.

Валентин Филиппов: То есть, к чему-то они готовят психологически политическую нацию украинскую, что что-то должно поменяться.

Но, вместе с тем, я хочу сказать, вот смотрите, у нас 200 тысяч «участников  АТО». Которые уже привыкли ходить по школам, рассказывать истории героические.                           

Александр Казаков: Умножаем на семьи. Это миллион.

Валентин Филиппов: «Мой папа бил сепаров».                         

Александр Казаков:  «Мой сын был ранен». Это миллион.

Валентин Филиппов: Да. Это миллион. Кстати, мы ждём от Украины, наконец, уже амнистии оговоренной в «Минске». Донбасс готов ввести амнистию для этих двухсот тысяч?                        

Александр Казаков:  Очень хороший вопрос. Просто, спасибо, потому, что когда не в Минске, а в Донецке идёт разговор об амнистии, то здесь он идёт именно в этом ключе. Вопрос не в том, амнистируют ли нас. Нам, вообще, по барабану. Вопрос в том, амнистируем ли мы. И ответ, к сожалению, нет.

Мы тоже делаем социологию. Только не на бумаге, а для себя. Самих себя обманывать не рационально. И при том, что население Донецка после лета 2014 года выросло в четверо, а мы прекрасно знаем, что из России люди особо не возвращаются, в основном возвращенцы у нас идут с Украины, при этом подавляющее  большинство населения требует суда над военными преступниками.

Поскольку подавляющее большинство, теперь уже можно говорить, военных преступлений совершённых как ВСУ, так и карательными батальонами, запротоколированы, там есть свидетели, есть доказательная база, и люди здесь скорее требуют суда. И я с этим согласен. Глядя на это глазами политика, даже. Я согласен всё равно. Поскольку возрождение после этой страшной болезни Украины должно пройти через период очищения. В противном случае, это опять, как было 50-60 лет назад, уйдёт под спуд, и когда-нибудь, при благоприятном стечении обстоятельств вылезет снова.

Я понимаю, что это значительно усложняет политическое урегулирование. Значительно усложняет. Но пока в Минске, в Берлине и Париже об амнистии с нашей стороны ничего не говорят, они думаю, что этого нет.

Валентин Филиппов: Я понимал амнистию, как амнистию взаимную.

Александр Казаков: Нет.

Валентин Филиппов: Вы им не обещали амнистию?                         

Александр Казаков:  В «минских» речь идёт только об амнистии со стороны Киева. То, о чём я говорю, – эта радость их ещё впереди ожидает. Вот здесь есть очень важный момент, о котором тоже неоднократно говорил не только я, но и мои коллеги, и об этом неоднократно говорил Захарченко, глава ДНР. В нашем отношении к Минску есть некая недоговорённость. При чём, мы это делаем, скорее всего, сознательно. Если мы внимательно прочтём все минские соглашения, «комплекс мер», например, и если в голове у нас какой-то образ будущего, мы поймём, что это не конец.

Валентин Филиппов: Конечно!                         

Александр Казаков: В «комплексе мер» не прописано будущее. «Комплекс мер», вообще, написан о том, как прекратить войну.

Валентин Филиппов: Да.                         

Александр Казаков: То есть, урегулировать конфликт. Это бумага с приставкой «не». «Не стрелять»,  «не сажать», и так далее. А образ будущего, это положительный образ будущего. И там об этом почти ничего нет. Какой-то небольшой набросок карандашом, при чём, таким, стальным карандашом. Слабо видным. Там прокуратура своя, местные органы власти свои, народная милиция, в которую переименуется армия. Вот что-то такое, но очень непонятно. И это же в примечаниях.

А если мы честно поставим перед собой вопрос об этом самом образе будущего, ну, хорошо, вдруг, раз, и исполнили минские соглашения. И мы выходим на последний пункт. На передачу границы Украине. Здесь в Донецке и в Луганске у соседей, может они и разрешат встать на границе буквально на нейтральной полосе  украинским пограничникам. Но с нашей стороны будут наши пограничники.

Валентин Филиппов: Это естественно.                         

Александр Казаков:  И возникает вопрос: а дальше-то что? Ну, хорошо, ну, прекратили войну. Мы сделали вид, что конфликт урегулирован. А как страна-то жить будет, на самом деле? На самом деле, уже три страны. Украина, Донецкая Республика и Луганская Республика. И об этом мы не говорим. Не говорим, скорее всего, сознательно. Потому, что если мы начнём об этом говорить, мы сорвём минский процесс.

Валентин Филиппов: Он всё равно, не идёт, вообще.                         

Александр Казаков: Нет. Смотрите. Давайте будем честными. Да, Украина….

Валентин Филиппов:  Не выполняет ничего, письменно ничего не подписывает, и всё время включает «дурака».                        

Александр Казаков: Или назовём это по-другому. Весьма технологично срывает любой трек, где намечается компромисс.  Она его срывает просто. Каждый раз. Такая политическая задача стоит перед Украиной. Точнее так – это политический план Порошенко. Пока есть «Минск», есть Порошенко. В ближайшее время до него, возможно, дойдёт, другая версия. Что если «Минск» сорвать, то есть, начать активные боевые действия, то это тем более сохраняет Порошенко в качестве президента.

Если начинаются вновь боевые действия, третья кампания, когда она начинает набирать обороты, опять весь Мир скажет: «Мама дорогая! Останавливаемся, садимся за стол переговоров». С кем? Опять с Порошенко. Просто по факту того, что он сейчас является человеком, который называется президентом. Кто-то ему там мандат выдал. То есть, он наоборот сохраняет себя. Но и сейчас тоже. Поэтому к «Минску» надо относиться очень трезво. И, на самом деле, положительно. Во-первых, надо понимать, что это действительно, историческая дипломатическая победа российской, и участвовавшей в этом донецкой-луганской дипломатии. Это историческая победа. Мы на фоне военного подъёма и военного успеха заставили Киев подписать то, что он выполнить не может. Последним пунктом для Киева, сегодняшнего, бандеровского Киева, последним пунктом, секретным протоколом к «комплексу мер» последний пункт, который не опубликован. «Застрелись» называется.

Вот это они должны были подписать. Для них это невыполнимо. И тем не менее, мы это вбахали.

Валентин Филиппов: Да, но у нас не прописаны никакие санкции за невыполнение. Смысл-то?

Алксандр Казаков: И даже не только поэтому. Просто заведомо знаем, что пункты минского соглашения, особенно там, где они выходят на политический уровень, неисполнимы. Но в этом смысле – это историческая победа. Российской и донбасской новой дипломатии. Рано или поздно, при Порошенко или его преемнике, или, возможно, при изменении конституции в результате ещё одного переворота

Валентин Филиппов:  Или при его убийце, который захватит его власть.

Александр Казаков:  Да, после следующего государственного переворота. Возможно, там будет Директория или парламентская, чёрт, что там может произойти, но «Минск» при этом не отменится. Потому, что есть резолюция Совбеза ООН. И её можно только исполнить.

Валентин Филиппов: Это всё хорошо, но если бы вместо этого передвинуть линию фронта в район Киева, чтоб между Троещиной и Кончей Заспой была линия фронта. Пусть бы там были бы обстрелы.                           

Александр Казаков: А цена вопроса?

Валентин Филиппов: Я не знаю. Я оптимист. Мне казалось, что в самом начале, если бы эти гады побежали, а они должны были побежать, они бежали уже, то можно было очень быстро их отодвинуть далеко.                         

Александр Казаков: Из Мариуполя они даже сбежали. Я, разумеется, внимательно слежу с весны 2014 года за формированием и победоносным шествием наших диванных войск, они-то, победоносные, понятно.

И во всей гениальной стратегии и тактике диванных полководцев есть один существенный изъян. Они не смотрят на ситуацию комплексно. Кстати, этим грешат даже некоторые командиры, особенно бывшие. Вот они рассматривают, нас было столько, их было столько, у них было танков столько, у нас столько. Но у нас был боевой дух, а у них не было. Если бы – да, то мы бы Славянск взяли обратно за два часа.

Два плюс два равно четыре и всё. А комплексный подход, два и два может быть четыре. А может быть нет. Потому что каждую двойку мы должны расшифровать. И она будет складываться из десятков разных параметров. Ну, например. Все ли наши диванные полководцы знают о том, что кран от воды, которая в Донецке, находится в Славянске. То есть, его там закрывают и Донецк, уже опять миллионный, остаётся без воды.

Валентин Филиппов: Правильно. Поэтому Славянск нельзя отдавать. Потому что там у нас кран. Каким образом так получилось, что все краны у этих козлов остались?                           

Александр Казаков: Не все.

Валентин Филиппов: Но многие, на самом деле. Должно было быть наоборот. Должны были быть у нас краны. Может быть, нам надо было десанты высаживать на эти краны по всей стране.                         

Александр Казаков:  Какие? Чьи десанты? Донецких шахтёров? На самолётах? На фанере?

Валентин Филиппов: Таксистов.                           

Александр Казаков:  Таксистов? Вот-вот, да. И прямо по шоссе на Славянск. Надо же не забывать, что эта война начиналась, как чистой воды партизанская война. Не было общей стратегии. Не было никаких планов Генштаба, потому, что Генштаба не было. Она начиналась так, как она начиналась. Хаотично. Люди знакомились друг с другом. Люди, как друг друга звать – не знали даже. Вот Захарченко рассказывал, что под Кожевней, когда они собирались честно погибнуть, они начали называть друг другу имена. В бою. Зная, что шансов почти нет, они стали говорить друг другу, как их зовут. А воевали уже несколько месяцев. Плечо к плечу. Знали только по позывным.

У нас парень, который погиб, бросившись с гранатами под танк, спас десятки раненых, которых хотел тот танк просто гусеницами  закатать, и никто не знает, кто он. Потому, что он пришёл накануне в ополчение, назвался каким-то позывным, сам себе придумал, и через день ранило в ноги, и потом он бросился под танк. Вот такая ситуация. Телефонов не было ни у кого. Ещё и связь глушили. Какое тут, что брать, что не брать.

Вот потом, когда всё устаканилось, вот наша наличная ситуация. Давайте, мы сейчас возьмём Мариуполь. Мариуполь сидит на том же самом кране. И тогда у нас ещё почти миллионный Мариуполь будет сидеть без воды. И где её брать – не понятно. Может поэтому и Донецк не отключают – потому что Мариуполь отключат одновременно.

К этому надо подходить очень комплексно. Сейчас очень хрупкое взаимодействие между Донбассом и Украиной существует. Идут взаимообмены угля и электроэнергии. Потому что ситуация парадоксальная.

Валентин Филиппов: Хорошо. Неожиданно такой вопрос. Сейчас «ветераны АТО» выступили с инициативой. Они поставили Донбассу ультиматум. В течение семи дней, если Донбасс не вернёт всех «заложников», их побратимов, то они начнут блокировать трассы и не дадут вам заниматься контрабандой.                        

Александр Казаков: Пусть они воюют со своими коммерсантами украинскими.

Валентин Филиппов: То есть, вам не страшно?

Александр Казаков: Нет. Вот смотрите, на самом деле, продукты везут, как они говорят, контрабандой, с Украины сюда. Значит, что они не поедут. Они поедут из России. Вот беда. Они только накажут собственных коммерсантов, которые на этом хоть как-то выживают. Ну, что, они там в машину несколько сумок загрузили, здесь продали, заработали 500 гривен, это фактически деньги на жизнь семьи. Вот мелкий этот бизнес, за счёт которого выживают люди, при чём, там выживают. У нас же многие продукты и топливо здесь дешевле. В Донецке. Чем в Днепропетровске и Харькове. Но обратной ситуации нет, здесь всё и потребляется. Кому они сделают хуже? Вырвут себе ещё один глаз? Как в Херсоне? Взорвали эти ЛЭПы, потом половина Херсонской области осталась без электроэнергии. Пусть взрывают. Нам что?

Донбасс после этих двух с половиной лет пережил уже столько, что если сюда перестанут везти сгущёнку из Харькова, ну, честное слово, здесь никто даже не заметит.

Валентин Филиппов: Хорошо, а вопрос, вообще, обмена пленными. Как думаете, что-то до нового года сдвинется? Украина пойдёт «всех на всех»? Или будет какой-то показательный обмен не большой?                           

Александр Казаков:  Вопрос обмена, особенно в последние недели, в связи с историей с нардепом Савченко, он политизировался ещё больше, чем был политизирован до этого. Поэтому сейчас, как мне представляется, всё будет выражаться и вырождаться в какие-то символические жесты. Там уже, чтоб перехватить инициативу у Савченко, Порошенко готов отдать 15 человек просто так. Молодец. Тяжелобольных. Шесть женщин. Все такие боевики крутые. Но, тем не менее. Чистой воды вопрос на перехват инициативы.

Тут в чём ещё проблема. С нашей стороны заявлены военнопленные, это реально либо военнослужащие, либо из карательных батальонов, кто дожил до этого. А с их стороны, там бабушки, дедушки, почти дети.

Валентин Филиппов: Ну, они же по всей стране гребут. На самом деле, людей жалко.                         

Александр Казаков: Совершенно верно. Поэтому, в отношении нас символический жест, вот они нам передают, тяжелобольных, чтоб мы их долечили, и пенсионеров, бабушек. Которые сепаратисты. А у нас ограничено. У нас нет, мы не хватаем украинцев, как мы можем украинцев, у нас украинцы, вот они, они с нами здесь. У нас тоже украинцы живут.

Валентин Филиппов: Я вам должен сказать, что у них там ещё миллионов 30 заложников есть. Они Вам могут долго менять.

Александр Казаков: Так они на самом деле действуют так же, как ан-Нусра действовала в Алеппо. Всё население страны является заложниками. Так же, как было в Алеппо, один к одному. По-моему, они уже семинары проводят у ИГИЛ, у ан-Нусры по тактике ведения конфликтов. Вы совершенно правы. У них 30 миллионов заложников. Но, на самом деле, их ещё больше, ведь у них атомные станции. Рано или поздно они фитиль поднесут, скажут: «Ну, что? Вы выполняете наши условия или мы тут фитилёк зажигаем»? А это пол-Европы. Про Чернобыль все помнят.

И получается так, что они могут сделать такой жест, который они в Европе представили, как жест «доброй воли». А мы – нет. Потому, что у нас реальные люди, которые убивали нас. Ничего себе, «жест доброй воли»!

Сколько уже насовершали. Один Захарченко отдал 200 человек после Иловайского котла. Все, кто до 22 лет, все призывники, дураки, не знали куда идут, забирайте их просто так. 200 человек! А они никого нам не отдавали! Они всех по тюрьмам позасовывали. И по закрытым тюрьмам. И не известно, не объявлено. Все у них где-то сидят. Более того, одна из причин торможения процесса обмена – многие люди, которые мы знаем, что сидят у них в секретных тюрьмах, их там уже нет. Их уже убили.

И им либо признаваться, что они их убили, либо говорить, что их у них нет. Но мы-то знаем, что есть. Есть же свидетели, данные и прочее. Даже их сторона в лице отдельных представителей подтверждает. А они либо так запытаны, что будет круче, чем то, что мы уже видели. Они нам на носилках передают наших ребят. Не раненых. А запытанных до носилок. А кого-то они просто уже убили. Забили до смерти.Кроме того, а сколько наших сторонников по уголовным статьям сидит?

Валентин Филиппов: Ну, статья-то уголовная. Вы же террористы, во-первых. Вы извращенцы, во-вторых. Вы, вообще, Путина любите.

Александр Казаков: Это скоро станет статьёй?

Валентин Филиппов:  Это – путинофилия. Это статья. И мову не учите.

Александр Казаков:  Мы сейчас набросали четыре-пять таких линий, которые усложняют процесс обмена. А их ещё больше. А в итоге получается, когда гуманитарная группа собирается в Минске, наша сторона пытается как-то проговаривать эти линии, а та просто уходит. Молчаливое приведение. Они пришли, посидели, галочку поставили, и ушли.

Валентин Филиппов:  И потом отчитались: «Мы поставили террористам ультиматум, чтоб они нам вернули заложников»                        

Александр Казаков:  Просто так. Поэтому, что касается первоначального вопроса, я уверен, что до Нового года символические такие жесты совершены будут. Обмена «всех на всех» не будет. По той простой причине, что в Киеве сейчас это вопрос политический, вопрос в том, кто будет встречать и провожать. Кто будет давать интервью. Порошенко, Медведчук, Савченко.

Валентин Филиппов: Или новый претендент на пост.                          

Александр Казаков: Там сейчас за это идёт война. Я не буду называть фамилии, но по поводу одного серьёзного обмена, тому, кого с нашей стороны отдавали, на громкой связи дали послушать тех, кто его героически вызволяет из неволи. Когда они говорят: «Пусть посидит ещё у Вас сутки в подвале, потому, что у нас камеры не успели».

Валентин Филиппов: Ваш прогноз на следующий год. Когда хороним Украину?

Александр Казаков: Украину, конечно, мы не хороним. Ситуация на Украине заведомо, при любых раскладах, лучше стать не может. Даже процесс выздоровления пройдёт через очень тяжёлые испытания. По разным подсчётам 30-40 тысяч людей, которые перестали быть людьми. Они перешли на другую сторону. Вообще. Начиная с тех, кто сжигал людей в Одессе, заканчивая теми, кто здесь творил эти невероятные зверства в Донбассе. Зная про эти захоронения, которые здесь найдены. Про то, что и как они делали с людьми. То есть, это то, через что Украине, Украине, подчёркиваю, не Донбассу, придётся  проходить. Я не могу даже представить себе суда, в котором можно судить тех, кто сжёг людей в Одессе. Суда такого ещё не придумали. Поэтому, на Украине при любых раскладах, самых благоприятных, легче не будет. Будет тяжелее.

Валентин Филиппов: Мне всё-таки хочется, чтобы без всякого суда мы разобрались с этими, которые людей жгли, и массовые казни устраивали.                         

Александр Казаков:  Валентин, они погибнут бесславно во время переформатирования Украины. У них же нет вариантов. Если они не сбегают, они должны идти на нас войной. Они должны вылезать из своих нор, с оружием в руках и пытаться заниматься диверсиями. И они будут уничтожены.

Спрятаться? Кто-то, какая-то часть попытается зарыться в норы, уехать в деревни, поменять паспорта. Это ровно, как было после Великой Отечественной. Как и делали полицаи и прочие. Но, всё равно, и в семидесятые годы их выкапывали. Идентифицировали. До сих пор ещё находят. Но обойти это не получится.

Валентин Филиппов: Хорошо. Огромное Вам спасибо. Удачи Вам в Донецке, мира, покоя, а если войны, то подальше от Донецка.

Александр Казаков: Если войны, то быстрой и победоносной.

Валентин Филиппов: Быстрой и победоносной.                         

Александр Казаков: Прямо у нас тост родился на Новый Год.

Валентин Филиппов: Я надеюсь, что это будет последний военный год.                         

Александр Казаков: Да, если будет военная кампания, она точно будет последней, потому, что все ресурсы задействованы со всех сторон. Больше запасов ни у кого нет.

Валентин Филиппов:  Спасибо, счастливо.                        

Александр Казаков:  Спасибо вам.