Интервью с жителем Киева, взорвавшим офис «правосеков»

Одним из военнопленных, освобожденных в рамках обмена, состоявшегося 27 декабря 2017 года, стал молодой киевлянин Владислав Павлов, которого украинские власти обвиняли в совершении особо резонансного террористического акта – подрыве офиса запрещенной  в РФ организации «Правый Сектор». Бывший узник рассказал «ПолитНавигатору» подробности своего дела.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в Telegram, Facebook,  Одноклассниках или Вконтакте

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

– Представьтесь вкратце

Владислав Павлов, 28 лет. Всю жизнь прожил в Киеве. К политике никогда никакого отношения не имел.

– А почему тогда стал «террористом»?

Всегда интересовался историей. Когда учился на юридическом факультете, много внимания уделял предметам, связанным с историей. Заметил, что информация в учебниках сильно отличается от реальности, да и сами преподаватели – бывшие партийцы, перекрасившиеся. Меня это возмущало.

Во время событий 2004 года был уже старшеклассником, но, тем не менее, понимал, что подъем националистических сил и борьба с советским прошлым – это единая программа по разрушению страны, которая рано или поздно приведет к гражданской войне.

– То есть, в 2014 ты четко понимал, что происходит?

Да, полностью. Как-то из интереса зашел на «майдан» и разговорился о происходящем с людьми там. Мне пытались доказать, что весь этот ад ради «евроассоциации» и «безвиза». Причем говорил это мужчина, изъяснявшийся на украинском языке; явно откуда-то с западной Украины. Ясно было, «безвиз» он спит и видит, хоть и не знает английского, и явно не стремится познакомиться с европейским культурным наследием. Стало понятно, кто является движущей силой этого движения.

Когда началось кровопролитие, на идеологической почве перестал общаться с большинством друзей. Быстро понял, что пропаганда работает ужасающе эффективно. И переубедить никого не удастся – все внезапно стали экспертами в истории и геополитике.

– в какой момент понял, что надо бороться с неонацистами?

Понял это еще в 2004, но просто не знал, как. В 2014 думал было пойти в ополчение, но решил остаться в городе, потому что не видел там никакого организованного сопротивления, но осознавал необходимость борьбы против экстремистов. В то же время, считал участие в митингах бесполезным и опасным.

– В какой момент решил перейти к решительным действиям?

В конце 2014 года. Очень хотелось выразить свое возмущение разгулом националистических и откровенно фашистских движений в столице Украины, да и во всей стране. К тому моменту в Киеве прославилась Вита Завируха, вместе с подельниками убившая во время грабежа правоохранителей. «Правосеки» бросили под Радой гранату в солдат-срочников. Происходили события, по которым было видно, что власть не в состоянии справиться с нацистами. Власть их скорее поощряла, и это возмущало до глубины души. Даже «майдауны» начали понемногу прозревать (тем более что даже в новостях регулярно говорили о беспределе неонацистов), а я уж точно не мог мириться с таким положением вещей.

В сентябре 2015 года, вместе с еще двумя ребятами – их, к счастью, тоже обменяли, мы подготовили небольшую акцию гражданского протеста. Разведали территорию возле одного из офисов «Правого сектора», продумали пути отхода и прочие детали, раздобыли РГД.

Мы не планировали никого убивать или причинить серьезный ущерб, тем более, что это жилой дом, но хотелось сделать «громкую» заявку. В результате, акция удалась, но сразу после взрыва нас схватили сотрудники СБУ. Нас явно ждали – за нами, как оказалось впоследствии, давно уже велась слежка. Что характерно, предотвратить взрыв они не пытались. Видимо они, в отличие от нас, были готовы к возможным жертвам.

– В чем вас в итоге обвиняли? Выясняли, когда вас Путин завербовал?

Что мы чуть ли не весь дом собирались взорвать. Спрашивали, когда и где нас вербовало ФСБ, явки, пароли… Естественно, запугивали. «Приняли» со всей пролетарской ненавистью – избивали, одного товарища подстрелили. Прострелили колеса у машины – шоу было знатное, так что люди, наверное, меньше нашего взрыва испугались, чем действий СБУ.

– Не жалеешь, что так поступил?

Ни капельки. Жалею только о том, что все бестолково сделали.

– Что чувствовал, когда пересекал линию разграничения?

Наши ребята помахали нам рукой. Внезапно понял, что уже в безопасности, среди своих. Сильное было чувство.

– Чем планируешь заниматься?

Повидаю родственников, в Питер съезжу – всегда мечтал там побывать. А потом вернусь в Донецк и начну новую жизнь.

– Всяческих тебе успехов!

Спасибо!