Собор на крови. Какую цену заплатит Украина за то, чтобы ее единство перестало быть имитацией

«Если не прекращать борьбу, рано или поздно единое независимое государство будет восстановлено», – такими словами напутствовал посполитых Зеленский по случаю сегодняшнего Дня соборности или, как говорят на западенском диалекте, – «злуки».

Праздник этот, восходящий своими корнями к меморандуму об объединении,  подписанному в 1919 году руководителями двух государственных химер –  петлюровской Директории УНР и Западноукраинскй народной республики (ЗУНР) в лице ее президента-диктатора Евгена Петрушевича, появился в национальных святцах нынешней украинской республики при Кучме – в аккурат когда главой его администрации был небезызвестный Виктор Медведчук, ратовавший в те годы за реабилитацию ОУН-УПА.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Правда, в те годы праздничный новодел никому не мешал, как, впрочем, никак особо и не отмечался. Ну, был и был, наряду с годовщиной Великого Октября, которая – с этим названием, дожила в качестве красного дня календаря жовто-блакитной Украины аж до 2001 года.

При Ющенко это петлюровское свято получило дополнительную инъекцию пропагандистского допинга, поскольку из пустой формальности кучмовских лет превратилось в полноценный государственный ритуал – наряду с годовщиной голодомора и учрежденным тогда же, при Пчеловоде, «днем достоинства и свободы» в ознаменования славного стояния на оранжевом майдане.

Интересный момент. То что «злука-1919» на самом деле была сугубо формальным актом и закончилась едва ли не сразу, как отгремели парад войск и молебен на Софийской площади в Киеве, не является какой-то тайной. Это признают даже самостийные историки и даже в эмиграции.

Высокие объединившиеся стороны, потеряв к тому времени формально контролируемые территории и превратившись в классические «правительства на колесах» – то есть без территории, переругались друг с дружкой по банальной причине. Ища польской поддержки, пан головной атаман Петлюра продал западных украинцам полякам, отказавшись, от имени будущего украинского государства в договоре с Пилсудским от претензий на Галицию с Волынью, и при этом забыв поинтересоваться мнением самих галицаев. Такой вот собор на крови получился. С вмонтированным в основание иудиным грехом.

То, что за праздничной ширмой всеобщего единения украинцев зияла пустота, никого, понятное дело, не волновало. Одни (широкие массы) об этом факте просто не догадывались – им, малограмотным в исторических перипетиях, об этом просто забыли рассказать. Забыли, прямо скажем, не без умысла.

Другие же (узкий круг националистических элит) все знали, но помалкивали. В конце-концов, какая разница, что там было сто лет назад. Как говорится, был бы повод, а праздник найдется. И колесо обработки новых поколений в духе откровенно дутого националистического мифа, поскрипывая, двигалось.

Скажем откровенно – до первого майдана вопросы сепаратизма поднимались не особо, а соответствующие нарративы связывались в общественном сознании исключительно с Крымом и Закарпатьем. Памятный северодонецкий съезд депутатов-«регионалов» впервые обозначил в публичном дискурсе Донбасс и шире – юго-восток, как потенциальное поле борьбы за идентичность. С той поры слова «сепаратизм» и «федерация» стали в украинском политическом языке одновременно ругательными и запретными.

А уже после второго майдана, крымских событий и начала войны на Донбассе вопрос о том, едина ли на самом деле Украина, или же это единство – фикция, встал, что называется, ребром. Завертевшийся же маховик внутренней стигматизации жителей Донбасса, причем, как тех, что остались в ЛДНР, так и вполне лояльных беженцев на Украину, откровенно диссонировал с несшимися изо всех утюгов заклинаниями про «Один народ – два языка» и прочая.

Сегодня же и подавно. Здравицы в честь единства соседствуют с реферативными пересказами статей из западных СМИ, согласно которым население «освобожденного» ВСУ Купянска, например, до сих пор ностальгирует по «русским оккупантам». Да и в еще подконтрольных Киеву городах западного Донбасса заметны пророссийские настроения.

А какие могут быть «пророссийские настроения», если все мы – украинцы? Тут одно из двух – или оккупанты на самом деле освободители, или  освободители на самом деле – оккупанты. Ведь третью альтернативу – признание того, что можно быть лояльным украинцем и при этом симпатизировать России, официальный киевский агитпроп предал анафеме.

Получается, нет никаких пророссийских украинцев (ну, в киевской оптике). Есть либо оккупанты и примкнувшие к ним коллаборанты, либо украинцы. Неудивительно, что при такой постановке вопроса количество украинцев всего за год уменьшилось сразу на несколько миллионов.

Другая сторона рассматриваемой медали – действительно идущие все эти годы и резко подстегнутые нынешней войной процессы консолидации активного националистического ядра украинской нации. Ядра,  на которое, как на снежный ком, налипают прежде индифферентные частицы.

_{Действительно, за последний год не только несколько миллионов украинцев стали русскими, но и несколько миллионов прежде равнодушных граждан осознали себя украинцами – именно в нынешнем, навязываемом пропагандой агрессивно-русофобском изводе.}

_{Это говорит о том, что, по мере затягивания войны, тех, кто в стороне, неопределившихся, становится все меньше и меньше. И к финалу не останется совсем. Идущие рука об руку поляризация и гомогенизация делают свое дело. И в этом смысле классический тезис о том, что война – суть горнило нации, таки работает. Причем, в обоих направлениях.}

Вопрос лишь в том, кого по итогу окажется больше. Ну и кровушки на этом пути прольется – ой как много. Такая вот цена соборности получается.