Харьков. Репрессии продолжаются

Как изменилась жизнь политзаключенных на Украине – участников Русской весны – после победы Владимира Зеленского? Почему в Харькове преследуют врача и публициста Игоря Джадана, автора десятков статей в «Русском журнале», обвиняемого в «создании террористической организации»? Как решить многолетнюю проблему гнилой воды в харьковском СИЗО? О предвыборных особенностях Харькова рассказал «ПолитНавигатору» бывший политзаключенный Спартак Головачёв.

— Спартак, недавно Вы сообщали в соцсетях о похищении на блокпосту в Селидово парня – бывшего участника ополчения, только что освободившегося из тюрьмы… Известно, что там произошло на самом деле?

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube и TikTok.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

— В тот момент, когда я написал этот пост, не было известно ничего, кроме того, что парень сел в маршрутку, следовавшую из Донбасса в Харьков, был высажен на блокпосту старшим сержантом Максимом Гупало какого-то спецподразделения из Сум, и исчез…

Расскажу по порядку. Леонид Ковтыха родом из Донбасса. Он сирота. Ему 23 года. По профессии газосварщик. Когда на Родине начались события 14 года, он учился. Его учебное заведение переехало. Леня поехал в Донецк, записался в ополчение. В 19 лет попал в тюрьму. Рассказывал, что сел в такси в Донецке, заснул. Проснулся на блокпосту от того, что в лицо светили фонариком: «Удостоверение!». Она показал. И услышал: «А, так это ж сепар». Таксист привез его на украинский блокпост… Леонида при задержании жестоко избили. У него разрыв нерва на ноге. Поэтому он хромает.

Леня был осужден за участие в незаконных формированиях. Отсидел, освободился. Я его встречал из тюрьмы. И отправил на Волноваху Бла Бла Каром. Ему нужно было съездить на Родину, к тете, чтоб забрать свои документы. А на обратном пути, когда он проехал Селидово, его задержали на блокпосту бойцы какого-то спецподразделения.

— За что?

— У них в базе он выскочил как участник бандформирований.

— Но у него же справка об освобождении была?

— Лёня позвонил мне: «Меня задерживают». Трубку взял какой-то майор, спросил у меня, кто я такой. Я ответил: корреспондент «Правового контроля Украины». А потом связь прервалась. Потом уже Лёня рассказал подробности общения с этим майором. Офицер допытывался у парня: «Ты знаешь, что ты воевал, когда я по другую сторону был? Какие у тебя отношения с той территорией?». Леня говорит: «Я отсидел и только что вышел». А когда Леня дозвонился до меня, майор выхватил у него телефон и врезал ему по лицу. В таком виде парень и приехал в Харьков: вся левая часть лица опухла, синяк под глазом.

— А как выяснилось, где он? Чем всё завершилось?

— Когда Леня пропал со связи, я позвонил перевозчику. Трубу взяла жена. Потому что водитель иностранец, чернокожий.

— Британская публика одобрила бы этот сценарий…

— Она была с ним в поездке. Жена водителя взяла трубку, я с ней начал говорить довольно резко: «Вы похитили человека! Говорите, где вы находитесь!». Она отвечает: «Нет, мы не похищали. Его на блокпосту задержали». Я говорю: «Идите на блокпост, выясняйте». Она дала трубку сержанту Гупало… Потом Леню доставили в Покровск. Я звонил уже туда. Вырвал трубку полицейский: «Вы объявили, что он пропал без вести. Прекращайте это. А то мы внесем данные, что он пропал без вести, и тогда можем его задержать еще подольше!».

— Не понравилось им, что Вы устроили кипеш?

— Полицейский говорит: «По этой статье мы полтора миллиона уже задержали для выяснения личности, потому что они у нас в базе».

— Полтора миллиона?

— Может, он преувеличивал, выдавая желаемое за действительное. Но, видно, действительно очень многих задерживают так для выяснения личности.

— Закончилось благополучно?

— Я удостоверился, что Леню отпустили, и он сел в маршрутку. Он приехал в Харьков. Здесь уже в моем цеху он варил ворота для сельского храма Иоанна Крестителя, который сейчас восстанавливаем. Там лет восемьдесят службы не шли.

— Что нового можете рассказать о политзаключенных, которые до сих сидят в харьковском СИЗО?

— Буквально сегодня православные люди (Господь знает их имена) передали для СИЗО 75 пакетов йогурта. В ближайшие рабочие дни передадим их политзаключенным.

Недавно я как корреспондент «Правового контроля» был на судебном заседании по делу Игоря Джадана, врача и публициста, которого обвиняют в чем-то несусветном — от создания террористической организации до хранения оружия. Удалось поговорить с ним и снять видео.

Но это был редкий случай в последние месяцы, когда его привезли на суд. Представитель мониторинговой миссии ООН по правам человека не может встретиться с Джаданом еще с августа прошлого года. В тюрьму его не допускают. Он просто приезжал на суды и искал возможность пообщаться с Джаданом там. Но во Фрунзенский (Немышлянский) райсуд этого политзаключенного возят очень редко. И адвокат туда не является больше года. Это одно из двух уголовных производств против Джадана, по событиям 2014 года. А по другому делу, в другом районном суде, ему инкриминируют создание террористической организации.

— О чем говорили с Джаданом?

— Я могу поделиться видео, где Игорь Джадан беседует с представителем мониторинговой миссии ООН по правам человека и со мной.

Отмечу такие моменты. Джадан принципиально отказывался принимать участие в обоих турах президентских выборов. За это администрация решила наказать его. Находились надуманные поводы, чтоб отправить его в карцер. Зная, что у Игоря астма и бывают приступы удушья, тюремная администрация подсаживала его в такую камеру, где была кошка.

Говорили с ним и о том, что вода в СИЗО по-прежнему плохая, гнилая. Я думаю над тем, как пробурить артезианскую скважину на территории СИЗО, договориться с фирмой, занимающейся этим. Администрации, пенитенциарной службой тоже должно быть это интересно — такое мероприятие добавило бы им плюсов.

— После недавнего нападения радикалов на Вас последовала какая-то реакция правоохранителей?

— В ЕРДР внесли. Сказали, что назначен следователь. И я, и юрист правозащитной платформы «Успішна варта» ждем результатов. Идентифицирован один из участников нападения, происходившего возле Немышлянского райсуда. Это Андрей Соболевский, член организации «Фрайкор». Он собственно сам бахвалится этими подвигами в соцсетях. На видео, которое радикалы выложили в интернете, они предъявляют претензии к моей деятельности в качестве независимого наблюдателя во время президентских выборов. Их возмутило, что я с мониторинговой миссией ходил в харьковский «Укроп-холл» выяснять происхождение порохоботских листовок с черным пиаром против кандидата в президенты. Прозвучали эти претензии — и сразу же  произошло нападение.

— А памятник Жукову был повален в том же Немышлянском районе? И что слышно о работе полиции в этом направлении?

— Насколько я знаю, полицейские Немышлянского района кипели от этой ситуации, возмущены ею. Но какой там приказ был, — неизвестно. У них есть руководство.

— Ну, а если зайти с другой стороны: прилагают ли городские власти достаточные юридические усилия, чтоб отстоять то, что не подлежит сносу и переименованию, чтоб наказать виновных в вандализме?

— Конечно же, снос памятника незаконный. Елена Бережная в своем обращении в харьковчанам четко указала на то, что даже под действие так называемого «закона о декоммунизации» не подпадают «памятники, памятные знаки, связанные с сопротивлением и изгнанием нацистских оккупантов с Украины».

Это не первый раз, когда незаконные действия в отношении памятников или памятных знаков сходят с рук радикалам. На улице Рымарской, где 14 марта 2014 года нацистами были убиты Артем Жудов и Алексей Шаров, харьковчане установили памятную доску. Ее несколько раз уничтожали. Потом нацики повесили там свою доску, где написано, что здесь они остановили сепаратистов и т.п. Она установлена незаконно. И Кернес ее не трогает. Городская власть вяло реагирует на абсолютно незаконные действия.

Вообще такой орган как институт нацпамяти, ведущий борьбу с исторической памятью, — это нонсенс. Это ненужная структура, гноящийся аппендикс.

— Как говорит одна из героинь «Покровских ворот», «резать к чертовой матери, не дожидаясь перитонитов»?

—Именно. Разжигание гражданской ненависти начинается с таких структур.

Я был в Латвии на соревнованиях по фридайвингу. Там всякие «музеи тоталитаризма» содержало государство. Но сейчас у Латвии нет на это денег. И спонсоров ищут профессиональные патриоты. При том, что в стране безработица, масса проблем и т.д. Но им хочется выправить историю под себя, выкорчевать инакомыслие.

В гостинице, где мы жили, были телеканалы на русском языке. Какой-то местный «патриот» возмутился. Хозяева гостиницы его послали… Сказали: «Большинство постояльцев у нас интересуется этими телеканалами». Гостиница заплатила какой-то штраф, и всё. Но терять постояльцев хозяева не захотели.

— В чем отличительные особенности парламентской предвыборной кампании в Харькове?

— Надо подобрать приличные слова. Много чудес и перевоплощений, за которыми не успеваешь следить. Киевлянин Грановский у нас баллотируется. Еще недавно он был человеком Порошенко, олицетворял ту власть. А теперь, начиная с харьковского празднования Дня Победы, он пытается убедить жителей города, что является выразителем их интересов. Смешно.

Или такой момент. На президентских выборах я общался с представителями местного штаба «Оппозиционная платформа — За жизнь», поддерживавшего Юрия Бойко. Когда узнал, что в партийный список этой политической силы на парламентских выборах внесли Киву, решил этим людям высказать свое негодование. Но в харьковском филиале мне сообщили: «Мы на парламентских выборах не с ними, а с кернесовской партией «Доверяй делам». Вот такие региональные поправки на ветер…